class="p1">– «Зомби» говорить неправильно, – протянул обиженно Бенни, словно они все его родственники, – люди, больные вирусом в четвертой стадии, или просто – порожденные вирусом… А еще это… Ты когда толкнула, я упал и разбил арбуз.
– Зомби и есть зомби, – огрызнулась я, – дай посмотрю.
Арбуз разбился, но, предусмотрительно положенный в кулек, не испачкал рюкзак.
– Нормально, – сказала я, и толкнула его в нужную сторону. Туда, где дом Ба и Де.
– А зачем тебе сломанный арбуз?
– Суп сделаю, – честно ответила я.
Гыч.
Я схватила Бенни за руку.
– Слышал? – прошипела ему на ухо. – Кто-то люк дернул.
– Не напугаешь, Джеки, – ответил он, но бодренько задвигался в нужную сторону.
А я еще долго оглядывалась, пока мы топали по туннелям, а чертова кроссовка предательски черпала жижу. Бенни говорил и говорил, за что он мне и нравился. Еще за оптимизм, и за широкую спину, и глаза у него красивые, особенно когда он на меня смотрит…
– Джеки, вчера новость скинули, что ученые обнаружили способ лечения, и это не дорогущая процедура, а простой, обыденный…
– Ага, – отвечала я.
– Ты согласна, что временно изолированные районы с зараженными – это правильный выход? -продолжал он, и я начала забывать о Рубашечнике.
– Правительство кинуло нас на произвол, – ответила я. – Эй, ты что делаешь?!
И толкнула его в плечо.
– Что-что? Ем пирожок!
– Это же Ба и Де!
– Им хватит! Ты еще и суп собралась делать! Из арбуза! Ха!
– Сам ты… О! Вот и наш выход, – указала на отмеченный зеленой краской люк, – там, кстати, магазин, надо зайти.
– Зачем?
Я молча показала ему голодную кроссовку с оторванной подошвой.
Выползали мы аккуратно. За проникновение в запрещенные районы не сильно хвалили. Могло попасть от полиции, а главное, от мамы.
Двухэтажные домишки-близнецы стояли стройными рядами. Желтизна робко трогала листву на деревьях, пустота, казалось, заполнила весь район. Эх, как же нам хорошо тут жилось!
– А помнишь, мы играли возле соседнего дома? Там еще смешной сосед нас обливал из шланга, когда мы катались на великах?
– Он же в шутку, по-моему, даже ни разу не попал…
– Как думаешь, он умер? – спросил Бенни, и налет детского счастья смылся в унитаз действительности.
– Не знаю, – сказала я и направилась в магазин.
Пробрались мы через лестницу на второй этаж, походили по помещениям.
– Хорошо, что зомбики не лазят, сил им не хватает, – задумчиво сказала я, рассматривая полки. Обувь не находилась. Зато вместо товара лежали деньги, а иногда записки с обещанием оплатить после карантина. Да и сам владелец не попрятал все на нычку, и плакат над кассой оставил: свободная продажа. Карантин – он такой, показывает, кто человек, а кто так, падальщик по жизни.
– И не бегают, как некоторые придумывают, – поддел меня Бенни.
Я как раз отыскала новые колготки и, бросив мятые бумажки на стол, переодевалась. Конечно, слегка дразнила дылду, да и задумалась…
– Джеки…
– Что?
– А ты красивая, – неожиданно заявил он и стал маковый.
– Эээ… Знаю. Отвернись!
Я быстро натянула колготки, шорты, а вот мокрые кроссовки взяла в руки.
– Пошли в гости, – сказала я, и мы двинулись к дому Ба и Де.
Соседский дом и наш стояли плечом к плечу. Забор, который ставил Де, за ним лужайка, не убранная с весны, с начала карантина. Качели, брошенные стулья на веранде, заколоченные двери и окна на первом этаже.
– Ба! Де! Это мы, в гости! – крикнула я.
За дверью зарычал Де, словно медведь, которого разбудили от спячки.
– Идите на кухню! – крикнула я, хотя это не срабатывало. Мои любимые зомби! Я всегда любила честность.
Мы влезли по приставной лестнице на второй этаж, проскользнули по моей комнате, подошли к ступеням на первый этаж.
Де появился медленно, волоча за собой любимую биту из гикори. Косматый, высокий, он посмотрел на Бенна и сказал:
– Ээээ!
– Я же свой! Я же Курчавый Бенн, как вы меня называли!
– Эээ? – послышался из кухни голос Ба.
– Ба, это мы! Принесли еду!
– Эээ, – ответил Де и попытался подняться к нам. Он оступился на третьей ступеньке, его зашатало, словно на корабле во время бури. Теории разные, почему у зомби такое резкое головокружение, почему речь атрофируется, еще много разных "почему"…
Деда спасла цепь, обвязанная вокруг груди, как будто крестообразная повязка.
Из кухни выползла Ба: в любимых платье и кофте, с такой же предохранительной цепью. Она протянула к нам пальцы, будто острые ветки.
– Эээ!
– Извините, – сказала я, – Бенн, тяни их к столу.
Он начал крутить лебедку, и система заработала. Цепи натянулись, и Де с Ба потащились к столу в кухне. Бенни запыхтел, но все же дотянул их до последнего, заставляя сесть. Поставил на блокиратор.
– Фух, сегодня что-то сильно сопротивлялись.
Я смахнула слезу. Эту систему придумал и создал Де, когда начался конец.
На кухню я зашла с улыбкой. Защебетала птичкой, закрутилась, как детская заводная игрушка. Смахнула пыль, включила газовый баллон, налила воду из пластиковой бутылки в кастрюлю…
– Сейчас-сейчас, Ба, как ты и учила, открываю банку помидоров, теперь, Бенни, давай мне мякоть арбуза, да-да, семечки убирай!
– Я стараюсь, – ответил Бенни. Все же он побаивался Де. Или биты в его руках?
– Ба, Де, Бенни хороший, только медлительный! Честно, – тараторила я, стараясь не заплакать.
Такая знакомая кухня! Я тут провела половину детства!
– Я все слышу!
– Тихо, – сказала я ему, – теперь через сито мякоть. Ага, на огонь, Ба, на медленный, помню… Теперь перец…
– Эээ, – сказала Ба.
– Помню, помню, на верхней полке… Так, чили, молотый кайенский и чуток соуса табаско…
Вечер принес прохладу и темноту. Я разлила по глубоким тарелкам суп, подогрела на сковородке пирожки с мясом и базиликом.
– Кушайте, а мы в моей комнате побудем, – сказала я.
Мы поднялись наверх, сели на кровать. Заработал старый телевизор, а я полезла в шкаф.
– Смотри, кеды. Мамины. Они все хранят, с любовью, – сказала я, удивленная находкой.
Надела. Впору.
Закат.
– Не люблю смотреть, как они сейчас едят. Все разливается, пьют из тарелок, хватают руками, – печально сказала я, – как… зомби.
И заплакала. Бенни меня обнял:
– Все будет хорошо. Это болезнь, и скоро она отступит, они восстановятся…
Красная клетчатая рубашка нырнула в раскрытое окно.
– Попались, твари! – просипел он.
Я закричала, а Рубашечник резко ударил обухом топора по кучерявой голове Бенни. Следующий удар –
